Возвращение, и радость и грусть

Сейчас, пытаясь выстроить хронологию селигерской жизни, я вдруг поняла, что почти ничего не знаю о том чем там занимались дети! Мы возили их на Селигер каждый год чередуясь - то мы с дядькой пасли весь выводок, включая его племянника, то мама с папой забирали моих и дополнительно приглядывали за Юлькой Герлит. Мама Инна, которой не всегда удавалось купить путевку  на вторую смену несколько сезонов работала посудомойкой и в ее рабочие дни Юлька гуляла под присмотром моих родителей.
От совместных отдыхов с родителями дети помнят, как бабушка Нина Степановна укладывала их зогорать на берегу,  по часам велела переворачиваться с боку на бок и отправляла в воду. Так ли это было на самом деле не знаю. Так же как и про эпизод связанный с маленьким внуком К.П. Флоренского, когда он в голом виде распевал на весь берег песню:"И Ленин такой молодой и юный октябрь впереди!" С произнесением слова октябрь у него были проблемы и его определяли по контексту...
Обычно, до завтрака мы купались на Троясах, а после завтрака я уходила в леса и бросала детей в свободный полет. Они, когда чуть подросли, были свободны от обязательного сбора черники из вполне эгоистических соображений. Я люблю ходить в лес одна! Там мне собеседник не нужен, оба моих пса разделяли мою страсть к прогулкам и их сопровождения мне было вполне достаточно. Дядька оставался  в лагере - или рыбу ловил недалеко от домика в камышах, или отдыхал после утреннего клева и готовился к вечернему. Т.е. был доступен, если что.
Купаться, до определенного возраста, разрешалось только со взрослыми и мои, насколько я знаю, в этом вопросе меня не обманывали. Правда, когда Женьке исполнилось 10 лет, я думаю, что на Троясы он без спросу бегал...
Конечно, они  катались на водных  лыжах, на дядькиной рыбачьей лодке и носились вдоль всего берега  и играли на площадках во все возможные игры. И, конечно, были у них свои друганы, привязанности и антиподы. Но объединения были по интересам, а не по территориальному признаку, и я не помню никакой фигни на тему "Бычок идет войной на Телку!" Подрастая, вставали на серфы, которые к тому времени были уж совсем мало пригодны для использования.
Постепенно, из множества детей присутствующих в лагере рядом с моими прочно закрепились братья Вольфтрубы, Юля Герлит,  Аня Шерстюк, Маша Шубина, Игорь Иванов, сестры Семеновы.  Про компанию, чуть старше, где были сестры Кусковы  и  Света Кудряшова я почти ничего не знаю, поскольку тогда эта разница в возрасте была критичной. Еще чуть старше была компания Ани Соболь, Оли Комаровой, где еще была и Света Галузинская и в ней периодически тусовались и мои двоюродные братья - Дима Яковлев и Леша Петров.
Для меня водоразделом, когда я поняла, что дети уходят в отрыв,  получился сезон 1993 или 94?
Тогда я впервые увидела братьев Лебедевых. Почему-то очень хорошо помню их приезд на базу - середина первой смены что ли была? Когда они сошли на берег - такие прихиппованные, с гитарами и то ли косичка была у кого-то, то ли стрижка под ирокез? Мне подумалось - все! Новой поколение будет завоевывать Селигер! Свои-то дети были, вроде как, простыми и привычными, а эти - явно из новой волны, такие яркие и ни на кого не похожие.
И День Нептуна, когда в одной команде были Кусковы-Лебедевы- Кудрящова, а в другой Лякины-Вольфтрубы -Семеновы (еще кто не помню?), и мне все казалось, что наши еще маленькие, по сравнению с этими крутыми и взрослыми ребятами, показал, что мамы узнают все о своих детях в последнюю очередь!
Как-то раз я шла мимо этой взрослой команды, которая сидела и бурно обсуждала что-то. И сказала что-то вроде:"Ну, у вас такой крутой состав, нечего вам и волноваться на тему кто выиграет!" (А выиграть явно хотели всерьез и те и другие, возраст был от 14 и выше, самый подходящий для соревнований и всяческого выпендрежа). Как вдруг, кто-то из ребят, Гриша или Женя, мне на полном серьезе отвечает:"Ну, как же не волноваться, ведь там Антонина!"
И дальше, день соревнований, прекрасное утро и начало праздника, наша команда выходит на приветствие и начинается ливень! Не просто дождичек, а ливень! Тошка оглядывает народ, садится с гитарой, скрестив ноги, на песок, дает первые аккорды и вся команда в полный голос, да под дождь со всей дуре начинает Цоевскую звезду по имени солнце, переделанную в селигерский гимн, откуда я помню только:"И живет Селигером одним, и поедет сюда, а не в Крым!"
Я не помню чем тогда кончился этот праздник. После него я с детьми больше на Селигере не была. Они ездили с моей сестрой, потом, когда Тоне исполнилось 16, самостоятельно и брали с собой Юльку. Потом, в институтские годы, Тоня с Муром ездили работать в лагерь посудомоями. А потом, в начале нулевых, и вовсе оказалось, что едут на Селигер. Но дикарями.
Те годы не подарили мне новых друзей, за исключением Люси и Бори Вольфтрубов, но одарили массой  прелестных встреч!.
Коля и Лена Скворцовы, удивительно гармоничные, комфортные и отзывчивые, которые вписались и не меньше десяти лет были необходимой составляющей атмосферы базы.
Семейство Шараськиных, с которым я пересеклась в первый приезд с детьми, и которые очень помогли мне пережить это супердождливое лето. Начисто забыла как звали супругу Толи Шараськина, которую обожал наш маленький Женька
Юра Семенов, отец сестер погодок и муж красотки Тони, задушевный приятель дядьки Леньки
Вечер авторской песни на втором этаже в недостроенном клубе. У магнитофона Дима Соколов?????
Тогда, слушая Юрия Визбора и Аду Якушеву я впервые ощутила историю их любви по одной лишь строчке:"Ты - мое дыхание!"
Легенда и зависть мамаш - Саша Базилевский, который ездил на десять дней один с двумя пацанами и умудрялся увозить ведро черничного варенья. Когда его спрашивали как это ему удается. Он отвечал: "Все очень просто, каждый день я собираю и варю один литр!"
Тогда же мы понемножку общались и со Светой Ивановой, которая ради того, чтобы Игорь проводил побольше времени на базе, работала поваром. И когда узнала, что мое дежурство покухне пришлось на день рождения, тут же подсуетилась, оповестила народ и вечером меня поздравили в столовой черничным пирогом. Вручал его Боря Савельев, который, желая польстить, сказал, что ей вечно семнадцать! На что тут же изумился его сын Гошка, у которого вырвалось:"Какие семнадцать?! У нее же двое детей!"
Но, в глубине души, я понимала, что мой Селигер, тот, где праздник был каждый день,  закончился!
Где-то в конце восьмидесятых - начале девяностых в лагере произошла смена власти. После того, как не стало Селигерыча, (Юра Клюев, в каком году?) начальником лагеря стал Каширкин. При всей неоднозначности этого человека, стоит сказать, что времена ему достались непростые. В 90-е годы институтские дотации и профсоюзные деньги кончились. Лагерь перешел в режим самоокупаемости, при том, что штат в нем был достаточно большой. Правда, зарплата у штата была сезонной и начинался сезон в середине июня, а заканчивался к середине сентября. Но зарплаты нужно было платить и начальнику и завхозу и поварам и кухонным мужикам и посудомоям. Последним, правда, платили какие-то уж совсем гроши, а, может, и просто оплачивали путевку. Ни о каком развитии инфраструктуры речи больше не было - сохранить бы то, что досталось от прошлых лет! Постепенно платным стало катание на водных лыжах. Пошли разговоры, что с базы распродаются продукты, купленные на деньги путевок,  дикарям. Ну, и началась торговля спиртными напитками. которые стали все более востребованными, поскольку плавлавки, которые появились было в середине девяностых, приходили в лагерь нерегулярно, а необходимость в пополнении запасов была неиссякаема! И зачем тащиться пешком или на лодке в Залучье, если ту же водку можно купить на базе?
Как и когда произошло деление на гринов и двадцатку? Есть у меня своя версия, которая может существенно отличаться от того как оно было на самом деле. Я  попытаюсь ее описать.в следующий раз