Прощальная гастроль

  Собственно, осталось совсем немного добавить в эту самую селигерскую сагу.
Празднование 40-летия базы был тот самый повод, который не обойдешь - хоть тушкой, хоть чучелком, а ехать нужно!
Пара поездок с теткой на пару недель в нулевые утвердили меня в мысли, что мой Селигер ушел. Нет, в тех поездках все было замечательно - и озеро и ягоды-гибы и песни у костра...
Но песни пели на Бычке, с огоньком и с душой, иногда до рассвета. Именно тогда родилась крылатая фраза:"Пока не поспим утро не наступит!"Именно тогда мне нужно было в ветреную погоду перегнать серф от столовой на Бычок, но меня прочно сдуло в камыши прямо напротив 20 домика, а весь народ, уверенный что я вот вот дойду и ко всем присоединюсь, ушел обедать. И просидела я там, как последняя дура, обижаясь на весь свет минут сорок, пока ребята не пригнали за мной и серфом лодку. Короче, все вроде как и так, да не так!
 Сильно подросшие дети с нами не тусовались и не всегда приезжали одновременно. Тогда в 20-м домике прочно обосновались мои двоюродные Петровы. Традиционно, с первого июля на двадцать дней. И там уже дети были хорошо подросшие. Условно детская тусовка, вьющаяся по всему лагерю, кроме взрослых завсегдатаев, втягивала в себя и мальчишек Тани Федосковой, и Вероники Саввиной, и Ленечки Барсукова и много еще кого, кто должен был составить костяк для продолжения существования базы.
Мои дети, когда им удавалось, заселялись в 20 домик. И привозили на Селигер своих дачных и институтских друзей. В селигерскую тусовку  двадцатого домика влились Хитаров-Маров-Капусткин из СНТ Наука и, примкнувшая к ним, Оля с поля. Так я называла когда-то Олечку Платонову. Туда же добавились Мур и ZV. И там же тусовались, по-прежнему, братья Вольфтрубы, и сестры Семеновы, и незабвенный Усанов и очень много кто еще! Могу себе представить во что превращались костры у 20-го домика в смысле громкости, продолжительности и безалаберности в те годы: у меня на даче они все тоже периодически тусовались. После одной такой теплой встречи я приехала к захламленному дому - Тоне не удалось уничтожить все следы - и разбитому окну на веранде. И сказала ВСЕ! Больше на дачу никого не пущу! Но их уже было не остановить. Однажды летом, приехав на дачу, я застала компанию человек в 20, умеренно употребивших алкоголь, у костра за нашей баней. Света Кускова притащила в гости австралийку, путешествующую по миру автостопом. Подошла я к народу во время следующего диалога
"Нет, ты скажи, what is my name? - кричал австралийке еще твердо стоящий на ногах Усанов, - Sasha" - почему-то отвечала она. "Хрен тебе! - отвечал радостный Усанов, именно такими приличными словами, - Вова!" И вся компания радостно аплодировала.
К моменту празднования 40-летия базы вся эта команда взрослых детей из лагеря ушла. И встала рядом. Часть на полянах за 31 домиком и постепенно стала называться Гринами. А часть за овражком, который в первые мои селигерские годы в Картунском бору, служил туалетом окрестным "дикарям". И эта вторая часть, где тогда уже главными устроителями были Тема Вольфтруб, Мур и ZV, стала называться Двадцаткой именно потому, что ее основу составлял народ, тусовавшийся у 20 домика. Собственно, к моменту празднования юбилея это уже было хорошо видно, но на празднике они выступали все вместе, как выросшие и самостоятельные, но дети базы ГЕОХИ

Тогда, на праздновании лагерь еще был полон и даже казалось, что он будет таким всегда!
Летом 2019 года я приехала на Селигер только потому, что Маша Гончар, жена моего сына, клещами вытащила у меня обещание, что один раз на следующий год я с ними съезжу. Все кто знает Машу прекрасно понимают, что если она упрется, с ней легче согласиться, чем пытаться что-то доказывать.
И я приехала. История про то как мы собирались и ехала на Селигер, заслуживает подробного описания - столько всяких случайных и не очень событий в нее вплелось. Но я этого делать не буду. Всякий, кто планирует путешествие для жизни в палатках с большим количеством детей и без собственной машины, чтобы все необходимое для жизни успешно доставить в нужное место и заданное время, прекрасно представляет себе насколько это тернистый путь.
Мне стало хорошо, когда, проехав практически сухую протоку, мы остановились перед тем участком лесной грунтовой дороги к лагерю, который не ремонтирует никто и никогда, чтобы выпить традиционную рюмку "За успех безнадежного дела!" - чтобы успешно проехать. И Машкин отец достал бутылки хреновухи собственного рецепта и приготовления. И пролетела рюмка этого волшебного напитка соколом! Как бы говоря, приехали, радуйся уже!
А дальше пошла дорога, где каждый изгиб знаком и каждая кочка прочувствована однажды в молодости на раме велосипеда, на котором меня мальчик вез в Залучье. Молока попить.
А дальше - заставленная машинами поверхность прямо от лагерной границы до самых Трояс - беспросветно! И обожаемые Люся с Борей, простирающие встречные объятья!
А дальше - музыка, гремящая всю ночь со всей дури с лучшей стоянки между Собенскими озерами
А дальше - рыбка, которую мои Петровы наловили и нажарили к нашему приезду.
А дальше - резкое похолодание после двух дней полного рая и вселенского счастья от купания в Селигере и на Троясах. Но купалась упорно все дни, невзирая на ветер, холод и дождь. А как иначе? Ты приехал на Селигер? На Селигер! Ну, так плавай!
А дальше - пустая база, на которой отключено электричество за неуплату, и из 31 домика заняты хорошо, если пять
И стоянки. Одна на одной. И куча детей всех возрастов, которые знают все тропки и дорожки от своей палатки до всех нужных соседей. И палатки. Ничего общего с теми монстрами, с которых все начиналось - легкие, разноцветные, многокомнатные. И газовые плитки, и генераторы, и даже холодильники на стоянках. И даже собственный белый катер, на котором, триумфально причалил к 20-ке Мурчик со всем своим семейством.
И дальше я раздваивалась. С одной стороны - непрерывная радость - дети и внуки, и быт у них обустроен, и детьми занимаются, таская их в походы по всем окрестным дорогам, и песни поют! Ох, какой чудный вечер песни устроил Гришка, которого вывезли на катамаране за линию камышей и он пел для всего берега в сгущающихся сумерках. И любимые тропы и болота, и ягоды и грибы, в тех местах, где я помню, они и раньше росли. И вид от Картуни на залив с белыми лилиями. Все на месте.
А с другой - база доживает свои последние дни, может, годы и постепенно разрушается, как города у Киплинга, которые поглощают джунгли. Вся жизнь из нее вытекла в эти окрестные стоянки. Там все как прежде - еда, которую готовят сообща или по очереди. Общие вещи, типа катера, холодильника и т.п, которые создают комфортные условия для жизни. Дети, за которыми присматривают все, кто рядом. Путешествия по окрестностям. И рыбалка. И водные забавы. и волейбол. И песни
Они взяли с собой все, что им было нужно
И ушли

Селигер, Селигер! просто озеро ты....