Любимый профессор

Так называла его моя дочь в годы учебы в Высшем химическом колледже в Менделеевке, где он читал лекции по органической химии. Вильям Артурович Смит. Так трудно говорить о нем сейчас, когда пришла горестная весть, что он скончался. Не от чумы 21 века, как еще не раз назовут коронавирус. А от своих болячек, которыми он обзавелся за всю свою такую многогранную жизнь.

В моей рассылке для друзей он был первым. Так получилось, потому что список я делала по клавиатуре сверху вниз и слева направо, а там первой получалась w.

Последний отзыв от него на публикацию я получила в начале февраля. Он написал: «Хорошо получилось, продолжай!»

Я не буду писать о его научной, международно-научной и литературной деятельности – не за то, как говорится, люблю. Просто небольшие наброски того образа, который идет в моем сердце под именем Вильяма Артурович.

Умного человека видно всегда и легко любить. А у него за душой была масса всякого прекрасного! Он из тех нормальных мужиков, которым главное, чтобы было интересно жить!

Интересно и плодотворно! Не могу себе представить Смита (мама звала его почему-то так, не Вилечка, не Виля, а Смитом) не решающего какую-нибудь задачу – научную, бытовую, строительную, альпинистскую, походную – знаний и умений у него было много. Но много было и желания поделиться интересным и животрепещущим с единомышленниками.

Он очень жестко ограничивал круг личного общения и не терпел лжи и глупости, которая не хочет учиться. Человек, теряющий время зря уж точно не был интересным собеседником. И темы о том, что где в каких магазинах дают тоже. Политическая позиция – ярая антиправительственная – была такой же бескомпромиссной, как весь его жизненный путь. В ситуации с Крымом, когда друзья разделились по группам Крым наш и Крым не наш, он некоторое время не общался с одним из них – не мог простить позиции Крым наш!  Хотя для него, не терпящего советской идеологии, слова дружба и любовь были святыми. И высокими! И «дети наших друзей – наши дети» - абсолютно про него.

А душа романтика! Сколько стихов знал он наизусть – мама дорогая! И современных окололитературных деятелей наверняка посрамить ему ничего не стоило. Сколько всяких не специальных, а общекультурных сведений хранила его голова! Мужчины не часто делятся с окружающими своими личными переживаниями. А стихи позволяли понять, что трогает его душу!

А еще рядом с ним было тепло. Мне всегда легко было говорить с ним обо всем на свете. И выкурить сигаретку – пока он еще курил – для разговора обо всем. И меня, бывшую уже взрослой теткой, когда не стало мамы с папой, и я подхватила традицию собирать  26 декабря,  в том числе, и академиков, он опекал, как ребенка, которого знал с детства.

Как описать его улыбку? И смех? И вставленную с лету в общий разговор шутку?

И тихую печаль, когда он говорил третий тост, ставши старшим по возрасту среди  Академиков?

Как вычесть из общего круга человека, который был одним из основных его держателей? Что бы он ни говорил о метаниях молодости, когда даже круг друзей казался лишним, он бы не смог его оставить. Я в этом нисколько не сомневаюсь! И его книга, про общее альпинистское прошлое как раз об этом.

Он из тех, о которых пел Высоцкий: «Значит, как на себя самого положись на него!»

И в горах, и на равнине, и в науке, и в семье

Как без него?