Родительское братство

 Мама с папой были точно лед и пламень. Отец производил впечатление человека неспособного повысить голос или ввязаться в авантюру. От него веяло добротой и спокойствием. Несмотря на горы, лыжи, байдарки, стройки и все, в чем он горячо и добросовестно участвовал. Он и гитару в руки брал когда публика хотела песен и никогда не рвался солировать, и всегда слышал соседа. Страсти, кипевшие внутри него, прорывались нечасто. В лукавом взгляде, легкой улыбке и коротеньком смешке. У него были очень красивые движения, даже когда он делал просто зарядку, к которой тщетно стремился приучить наш семейный женский коллектив. А уж на лыжне просто летел! Он не страшно ругался, и в детстве папе было проще рассказать о каком-то ужасном детском несчастье, чем маме. 

Мама точно была пламень. Ее пристрастное отношение к окружающему миру было видно во всем. Нет, не потому, что ее точка зрения была самой правильной. А потому, что делу, которым она в настоящий момент занималась, она отдавалась целиком. Петь - громче всех, на лыжах бежать - быстрее всех, платье придумать и сшить - интереснее, чем у всех! Два раза подряд в гости одинаково одеться? Немыслимо! чего она только не изобретала, чтобы выглядеть, как она это называла. Расправа ее бывала короткой, эмоциональной, но праведной. Она могла страшно накричать и закрыть в чулане (с включенным светом, разумеется), но после прощения никаких разговоров. И полежать по очереди с каждой из нас на ночь, и что-нибудь рассказать или почитать.

Круги их друзей пересекались и расходились. Друзей молодости вокруг, вроде как, было больше папиных - альпинистская среда. Поскольку Коммуна у них была общей. Но на работе мама количеством побеждала. Ибо ГЕОХИ был ее домом, меккой, адом и раем - всем, что необходимо для жизни. Семья была в основе всего у обоих. Ничего бы в жизни так не вышло, если бы их не было друг у друга. Но они были! А в наследство мне оставили своих друзей.

Все это путаное предисловие связано с книжкой, от которой я вторую неделю не могу отлепиться. Сейчас уже не в прямом смысле, а витруально. Не отпускает, хотя я никогда не была особенным любителей читать сборники, посвященные чьей-то знаменательной дате. Но... Кто пишет и о ком?

МГУ совместно с ФИАНом выпустили книгу, посвященную 125-летию И.Е. Тамма. Я его никогда в жизни не видела.  Но раз в год я бываю на даче И.Е. Тамма в Жуковке, где живут его внуки и правнуки. И в этот раз  книгу из рук его внука брала с опаской. Уж больно тоскливы были в годы нашей молодости официальные издания про больших людей. Пока там до человека продерешься! 

Издана книга роскошно - на отличной бумаге и с высоким качеством печати. Но когда я в нее залезла, то поняла, что это приятное, но не обязательное дополнение к содержанию. Она получилась из тех, про кого говорят:"Во всех ты, душечка, нарядах хороша!"

Содержание чего уж пересказывать. Краткую биографию академика Тамма выдаст википедия. А в книге живут и разговаривают люди! Среди тех, кто был рядом с Игорем Евгеньевичем равнодушных и дураков не было. А если и были, то какой с них спрос? С фотографий смотрят лица из учебников прошлого столетия - Вавилов, Черенков, Свешников. И Дирак и Ферми. И все физики России и Европы, так или иначе связанные с созданием страшного и проклятого оружия.

И рядом же - семья Тамма, друзья и ученики Тамма, и руководители иностранных государств рядом с Таммом. Да и наши тоже попадаются. Почему то так и кажется, что не он с ними, а именно они рядом. И  веет от всего этого любовью и делом жизни.  

Назвать его счастливчиком? Наверное можно. Но опыт показывает, что счастливчиков в чистом виде не бывает. Все, кто идет к своей цели, непременно что-то проламывает в себе или в окружающих. И некоторым удается не потерять себя. Тамм из таких. А ведь на его долю выпали две мировые войны. 

 По-видимому, он был центром вселенной для многих, поскольку делая открытия в теоретической физике, испытывая первые бомбы, создавая специальный отдел в ФИАНе, получая Нобелевскую премию находил такие слова, что ему и верили и доверяли и преклонялись. Во всяком случае, это следует из слов многочисленных авторов книги. Я не оговорилась. У книги нет одного автора. Она собрана из писем, дневников, записок, телеграмм, статей и всяких других документов, где либо он сам пишет о каких-то событиях, либо пишут люди ему и о нем.

Ты листаешь страницы, а оттуда раздаются голоса на разных языках. Конечно, здесь все переведено на русский. Но понятно, что с Нобелевским комитетом переписка вряд ли была на русском языке.

Сын Игоря Евгеньевича, Евгений Игоревич, бывал у нас в доме. Ну, у мамы с папой, конечно! 

Немногословный и всеми любимый. Лишенный каких-бы то ни было признаков мании величия. Несомненно авторитетный в компании близких ему по духу друзей по академическому альпклубу вовсе не потому, что сын академика. Те немногие воспоминания об Игоре Евгеньевиче, которые бывали в застольях были той же тональности, что и книга. 

И в который уже раз я подумала о том как же повезло! Ну, внукам и правнукам академика с таким дедом и прадедом, однозначно!

Но всем остальным, разными путями попавшим в круг этой семьи, тоже. Поскольку явственно проступает, что наследие и традиции не пустые слова. Особенно если есть кому ими дорожить и продолжать. И держать круг, как всем нам, получившим такое наследство.