Другая планета

 

Я вернулась в Москву. Унылая пора, которой очаровывался великий Поэт, традиционно радует красками и нас, грешных. Но до шести! После захода солнца наступает черная темнота. Хочется в норку залезть, глазки закрыть и зимовать. Под тихое шуршание опадающей листвы, крики ночных птиц - опять сова-пищалка вопит как резаная, и сопение ежиков. Про ежиков, правда, скорее придумка, за стенами дома, пусть даже и не бревенчатыми, их не слышно. Но должны быть! В давние осенние времена, когда мы были молодые, дети маленькие, а собаки действующие, муж, выходя покурить на улицу, заставал в собачьих мисках ежа. Они ж санитары леса? Вот, за чисткой собачьих мисок и заставал. Поэтому, слушая ночную тишину, ежиков в ней подразумеваю. Белок - нет. Белки народ утренний. Не раз просыпалась от их скока по крыше к ближайшей к дому елке - ну не по земле же к ней бежать на виду всего народа? 

Вот эта самая темнота и отсутствие крестьянской привычки вставать с рассветом, а ложиться с закатом, и гонит меня, городского жителя к огням большого города. За полгода дачной жизни да под прессом СВО и всего, что ей сопутствует, я от города отдалилась почти совсем. Тем более, что благодаря современным средствам коммуникации, все близкие не так уж и далеко. И ты, вроде как, в курсе основных событий в семье, и у друзей близких и не очень. В этот раз поймала себя на мысли, что если бы дом был зимний - окопалась бы в нем, а там бы, глядишь, и перезимовала. Ведь ранее детство жили мы в домике с печкой и удобствами на улице и даже без телевизора. Может, в каком-то смысле это было и проще. По радио - одна программа с официальными новостями и составными концертами. Основное общение - с товарищами по работе - школе -саду - и собственной семьей. Друзья и прочие члены общества только в выходные и праздничные дни. Беседы беседовали, да книжки читали. Нет, я не призываю всех назад к уличным удобствам. Ностальгирую чуток.

Мысли в осенней дачной атмосфере, текут осмысленно. Осенние работы в саду. Он цветет и, вроде как, не ждет зимы. А мы то знаем, что холода идут и беспокоимся, и хотим уберечь. Не так пафосно, как у меня получилось это предложение. Поскольку осенние работы в саду - обрезка и укрывание - физически затратные, вот ведь какая штука! Как не укрыть розовые кусты? не подкинуть чего-нибудь на корни гортензий? не связать раскидистые кусты? Таких почему не у каждого в саду много своих. Это я еще огород не поминаю. А укрыть это что? Пригнуть, натаскать земли или лапника, или опавшей листвы нагрести. А рука не поднимается резать такую красоту, хоть и знаешь, что она под снег уйдет...

И вот Москва. Многолюдная, бегущая и озабоченная. Осенне-хмурая. Вся в огнях. Пока чужая. Хотя... Еду в вечерней полупустой электричке - мягкой, теплой, светлой - в Москву, в Москву! Примерно до Одинцова в ней стоит мирная тишина. Даже пьяненький мужик, безуспешно пытающийся заговорить с соседом через проход, понял в конце концов, что тот не собеседник, вежливо попрощался и ушел. Я сижу в судоку, с ними время идет быстрее. И чувствую, что что-то мешает мне сосредоточиться. Сначала включается чувство дискомфорта. А потом слух, который доносит визгливый девчачий мат. Сзади меня беседуют две девчонки старшего школьного возраста. Одна вопросами- междометиями "А ты? А он? Да ты что?" Другая матом, не слишком, впрочем, разнообразным. Сюжет, значит такой. Она ехала домой с учебы-работы, на станции встретила Маратика, которого было не обойти, а он хотел с ней сделать что-то нехорошее. И тут подошел какой-то ее шапошный приятель, который этого Маратика прогнал и тот остался ни с чем. Это я вам длинно рассказываю, девчушки, разодетые и разукрашенные в стиле деревенской Красотки, но в черных тонах, вышли на следующей остановке, потягивая что-то из железных банок. Вряд ли лимонад или кока-колу.

А я доехала и пересела в метро. Как на другую планету. Молодняк обоего пола дружно сидел в гаджетах. Кто-то индивидуально, кто-то коллективно. Кто-то придремывая. По-вечернему устало. И на эскалаторах и лестницах спокойно и деловито что ли. 

Ну и ладненько! Пока не знаю во что окунет меня город родной. Да и планы не строятся. То есть они, конечно, есть. Но как-то формально что ли? С внутренним ощущением, что их реализация зависит от неведомых и отнюдь не божественных внешних сил, которым до тебя и твоих планов как... Сами знаете до чего.

Поэтому надо к условиям этой самой другой планеты Москва как-то приспособиться. Землю не потаскаешь. Листья не погребешь. Диван - лучший друг бабушки, хорош несказанно! Но с ним дружить дело опасное, можно и не встать. Вся надежда на внуков. И детей. И друзей-родственников. Они не бросят и куда-нибудь позовут. Главное этот зов не пропустить и быть всегда в боевой готовности! Слово боевой в современных условиях меняем на любой синоним или просто выкидываем. Как это у поэта? Ты свистни, тебя не заставлю я ждать!

А время наступит и вернемся к своим укрытым подопечным. Как же им без нас зацвести?